Её не любили за правду-матку, которую она резала в глаза, и за вздорный характер. Замечательный актёр Борис Новиков однажды, когда его осуждали на собрании труппы за пристрастие к спиртному, в пылу полемики заметил: "А вы, Татьяна Ивановна, помолчали бы. Вас никто не любит… кроме народа!" Она так и не получила актёрского образования, чем всю жизнь очень гордилась.
Отец Татьяны Ивановны Пельтцер, немец по национальности, был актёром и режиссёром, и свои первые роли девочка сыграла в его спектаклях. В 1914 году в "Анне Карениной" Таня так играла Серёжу, что впечатлительных дам после сцены прощания матери с сыном выносили из зала без чувств.
Сразу после революции юная Татьяна начала играть в театре, но вскоре влюбилась в немецкого коммуниста и уехала с ним в Германию. Впрочем, легкомысленная фрау довольно быстро потеряла голову от русского инженера, приехавшего на стажировку, и муж отправил неверную жену на родину, где её приняли в Театр им. Моссовета, но довольно быстро изгнали, как абсолютно профнепригодную. В Театре Миниатюр, куда пришла Пельтцер, ей доставались небольшие роли – управдома, молочницы, банщицы. И только в 1947 году Татьяна Ивановна оказалась в Московском театре Сатиры, ставшим главным в её жизни. Когда спектакль "Свадьба с приданым" (к счастью, снятый на плёнку) вышел на киноэкран, к 49-летней "Лукерье Похлёбкиной" пришла всенародная известность.
Ещё больший успех принесли актрисе роли в комедиях "Иван Перепелица" и "Солдат Иван Бровкин". Евдокию, сыгранную дочерью немца и еврейки, тут же окрестили "матерью русского солдата". В середине 60-ых Плучек пригласил в театр молодого Марка Захарова, и это время стало лучшим для Татьяны Пельтцер. Она сыграла Прасковью в "Старой деве", мадам Ксидиас в "Интервенции", Марселину в "Безумном дне, или Женитьбе Фигаро", мамашу Кураж, фрекен Бок, блистала в спектаклях "Темп 1929" и "Маленькие комедии большого дома". И наконец, бенефисной ролью стала для актрисы тётя Тоня в фееричной постановке Марка Захарова и Александра Ширвиндта "Проснись и пой!".
С уходом Захарова в "Ленком" актрисе стало чего-то недоставать, и она отправилась вслед за любимым режиссёром. В этом театре Пельтцер успела сыграть немного, пока не подкралась болезнь. Специально для неё Марк Захаров поставил спектакль "Поминальная молитва", а Григорий Горин написал роль старой еврейки Берты – почти без слов, так, пара реплик. Это было счастье со слезами на глазах: все понимали, что прощаются с великой актрисой.
Татьяна Пельтцер называла себя "счастливой старухой", много снималась, говоря, что иначе её забудут и она "умрёт с голоду". "Укротительница тигров", "Одиножды один", "Морозко", "Чудак из пятого "Б", "Вам и не снилось...", "Карантин", "Приключения жёлтого чемоданчика", "Руки вверх!" – многие из этих лент знамениты бабушками в исполнении Татьяны Пельтцер. Кто ещё мог бы в 70 танцевать на крыше, прыгать с забора, бегать с песнями по мостовым, кататься, стоя на троллейбусе? И так всю жизнь: бегом, бегом, бегом. Вихрь чувств, фантастическая энергия, врождённая комедийная жилка и постоянная жажда работы – вот что такое Татьяна Пельтцер. Зрители всегда встречали её появление на сцене или киноэкране хохотом, а потом украдкой смахивали слезу. Она обладала феноменальным чувством правды и, зная цену высокой комедии, доходила до немыслимого гротеска, но при этом никогда не фальшивила.
